Маяковский Владимир (1893 - 1930)

Дверь. На двери –
                 «Нельзя без доклада».
Под Марксом,
            в кресло вкресленный,
с высоким окладом,
              высок и гладок,
сидит
     облеченный ответственный.
На нем
      контрабандный подарок – жилет,
в кармане –
           ручка на страже,
в другом
        уголочком торчит билет
с длиннющим
           подчищенным стажем.
Весь день –
           сплошная работа уму.
На лбу –
        непролазная дума:
кому
    ему
       устроить куму,
кому приспособить ку́ма?
Он всюду
        пристроил
                 мелкую сошку,
везде
     у него
           по лазутчику.
Он знает,
         кому подставить ножку
и где
     иметь заручку.
Каждый на месте:
невеста –
в тресте,
кум –
в Гум,
брат –
в наркомат.
Все шире периферия родных,
и
  в ведомостичках узких
не вместишь
           всех сортов наградных –
спецставки,
           тантьемы,
                нагрузки!
Он специалист,
              но особого рода:
он
  в слове
         мистику стер.
Он понял буквально
               «братство народов»
как счастье братьев,
                теть
                    и сестер.
Он думает:
          как сократить ему штаты?
У Кэт
     не глаза, а угли...
А может быть,
             место
              оставить для Наты?
У Наты формы округлей.
А там
     в приемной –
              сдержанный гул,
и воздух от дыма спирается.
Ответственный жмет плечьми:
                 – Не могу!
Нормально...
           Дела разбираются!
Зайдите еще
           через день-другой... –
Но дней не дождаться жданных.
Напрасно
        проситель
согнулся дугой.
– Нельзя...
           Не имеется данных! –
Пока поймет!
            Обшаркав паркет,
порывшись в своих чемоданах,
проситель
         кладет на суконце пакет
с листами
         новейших данных.
Простился.
          Ладонью пакет заслоня
– взрумянились щеки-пончики,–
со сладострастием,
                 пальцы слюня,
мерзавец
        считает червончики.
А давший
        по учрежденью орет,
от правильной гневности красен:
– Подать резолюцию! –
                И в разворот
– во весь! –
            на бумаге:
                  «Согласен»!
Ответственный
             мчит
                 в какой-то подъезд.
Машину оставил
              по праву.
Ответственный
             ужин с любовницей ест,
ответственный
             хлещет «Абрау».
Любовницу щиплет,
                 весел и хитр.
– Вот это
         подарочки Сонечке:
Вот это, Сонечка,
                 вам на духи.
Вот это
       вам на кальсончики... –
Такому
      в краже рабочих тыщ
для ширмы октябрьское зарево.
Он к нам пришел,
                чтоб советскую нищь
на кабаки разбазаривать.
Я
белому
       руку, пожалуй, дам,
пожму, не побрезгав ею.
Я лишь усмехнусь:
                 – А здорово вам
наши
    намылили шею! –
Укравшему хлеб
              не потребуешь кар.
Возможно
        простить и убийце.
Быть может, больной,
              сумасшедший угар
в душе
      у него
            клубится.
Но если
       скравший
               этот вот рубль
ладонью
       ладонь мою тронет,
я, руку помыв,
             кирпичом ототру
поганую кожу с ладони.
Мы белым
        едва обломали рога;
хромает
       пока что
               одна нога,–
для нас,
        полусытых и латочных,
страшней
       и гаже
             любого врага
взяточник.
Железный лозунг
              партией дан.
Он нам
     недешево дался!
Долой присосавшихся
               к нашим
                      рядам
и тех,
      кто к грошам
              присосался!
Нам строиться надо
              в гигантский рост,
но эти
      обсели кассы.
Каленым железом
              выжжет нарост
партия
     и рабочие массы.

1926